Нас правда не подготавливали. Ни к горю, ни к утратам, ни к потере себя в тревоге за тех, кто уходит слишком медленно и слишком рано. Никто не объяснял, как быть рядом, когда близкий человек слабеет на глазах, когда он нуждается, а ты не знаешь, чем помочь, как прикасаться, что говорить, куда девать собственный ужас.

Мы все здесь — в этом месте боли — впервые. У каждого по-своему. Нет никакой инструкции, как быть правильно. Нет чётких шагов, как проживать чужую и свою боль. Страх, бессилие, раздражение, стыд, желание сбежать, забыть, сделать вид, что всё по-старому — это не холод и черствость. Это норма. Это наша человеческая попытка выжить рядом с неизбежным.

Страх перед смертью — своей, чужой, той, что идёт слишком медленно и слишком близко — он живёт в каждом. Мы не любим про это говорить. Мы прячем глаза, отводим разговоры, включаем свет, когда становится темно внутри. Но даже это — тоже способ любить. Быть рядом, как можешь.

Иногда человек уходит, и ты в этот момент не рядом. Потому что не вынес. Потому что сам рушился. Потому что стало слишком. И это — не предательство. Это — граница. Это — человеческое. И если ты смог уйти, чтобы не сломаться, а потом вернуться хоть мысленно, с благодарностью, с любовью, с признанием, что не смог иначе, — ты всё равно был.

Путь любви — не всегда про выдержать до конца. Иногда — про знать, когда отойти, и потом простить себе то, что не выдержал. И это, возможно, и есть самое трудное — остаться живым и при этом не стать камнем.

Пусть ты не был там, где хотел быть. Пусть не сказал того, что хотел сказать. Пусть тебе больно за то, как всё вышло. Но если сейчас ты это читаешь — значит, ты уже рядом. Хоть на шаг. Хоть на миг. А это уже — бесконечно важно.

Аня Кириченко