Однако, даже не забегая вперед, на основании одной лишь общей связи исторических фактов мы приходим к следующим заключениям:
Во-первых. В отраслях промышленности, прежде всего рево­люционизированных водой, паром и машинами, в этих первых созданиях современного способа производства, в хлопчатобумаж­ ных, шерстяных, льняных, шелковых прядильнях и ткацких, прежде всего находит себе удовлетворение стремление капитала к безграничному и беспощадному удлинению рабочего дня. Изме­нения материального способа производства и соответствующие изменения в социальных отношениях производителей создают сначала безграничное нарушение пределов рабочего дня, а затем уже в виде реакции вызывают общественный контроль, в законо­ дательном порядке ограничивающий рабочий день с его пере­рывами, регулирующий его и вносящий в него единообразие.
Поэтому в течение первой половины XIX вока этот контроль уста­навливался законодательством лишь в порядке исключения.
Но как только этот контроль распространился на область нового способа производства, в которой он применялся первоначально, оказалось, что не только многие другие отрасли производства подпали под действие настоящего фабричного режима, но что и ма­нуфактуры с более или менее старинными методами производства, как, напр., гончарные заведения, стекольные заводы и т. д., и старозаветные ремесла, как, напр., пекарное, и, наконец, даже распыленная, так называемая работа на дому, как, напр., гвоз­ дарный промысел и т. д., уже давно настолько же подпали под действие капиталистической эксплуатации, как и фабрика.
Поэтому законодательство было вынуждено постепенно отре­ шиться от своего исключительного характера или же — там, где оно следует римской казуистике, как в Англии,— произвольно объявить фабрикой (factory) всякий дом, в котором работают.