Прежде чем природа скажет им, что они — женщины, они превращаются в грубых, сквернословя­щих мальчишек («rough, foul-mouthed boys»). Одетые в скудное, грязное тряпье, с ногами, обнаженными много выше колон, с во­лосами и лицом, покрытыми грязью, они привыкают с презрением относиться ко всякому чувству благопристойности и стыда. В обе­денное время они лежат растянувшись на лугах или подсматри­вают за парнями, которые купаются в соседнем канале. Закончив свой тяжелый дневной труд, они одевают платья получше и со­ провождают мужчин в кабаки и пивные. Что среди всего этого класса с самого детства царит страшное пьянство, это вполне естественно. Хуже всего, что кирпичники отчаиваются в самих себе. Вы, сэр, сказал один из лучших между ними капеллану в Саусолфильде, с одинаковым успехом могли бы попытаться поднять и исправить дьявола, как и кирпичника!» («You might as well try to raise and improve the devil as a brickie, Sir!»).