Теперь он пришел домой обедать, очень голодный, как сказал он нам с горькой усмешкой, и его обед состоял из нескольких ломтиков хлеба с салом и чашки чаю без молока...
Следующую дверь, в которую мы постучались, открыла женщина средних лет, которая, не говоря ни слова, провела нас в малень­ кую заднюю комнату, где молча сидело все ое семейство, устремив глаза на быстро гаснущий огонь. Такое запустепие, такая безна­ дежность виднелись на лицах этих людей и в их маленькой ком­ нате, что я не хотел бы еще раз увидеть подобную сцену. «Они ничего не заработали, сударь, — сказала женщина, указывая на своих детей, — ничего в продолжение 26 недель, и все наши деньги вышли, все 20 ф. ст., которые я и отец отложили в лучшие времена, мечтая перебиться с ними в плохие времена. Вот посмот­рите», — почти диким голосом воскликнула она, доставая банко­ вую книжку со всеми ее регулярными записями внесенных и взятых обратно денег; по ней мы могли видеть, как маленькое состояние началось с первого вклада в 5 ш., как оно мало-помалу выросло до 20 ф. ст., а потом начало таять, с фунтов стерлингов до шиллингов, пока последняя запись пе привела к тому, что теперь книжка так же пе имеет никакой цены, как клочок белой бумаги.