Непосредственный толчок к этому в Англии дал расцвет фландрской шерстяной мануфактуры и связанное с ним повышение цен на шерсть. Старую феодальную знать поглотили великие феодальные войны, а новая была дитя своего времени, для которого деньги являлись силой всех сил.
Превращение пашни в пастбище для овец стало лозунгом феода­лов. Гаррисон в своей «Description of England. Prefixed to Holin- shed’s Chronicles» описывает, какое разрушительное влияние на страну оказывает эта экспроприация мелких крестьян. Но, пишет он, «what care our great incroachers!» («какое дело до этого нашим великим узурпаторам!»). Жилища крестьян и коттэджи рабочих насильственно разрушены или брошены на произвол судьбы.
«Если мы, — говорит Гаррисон, — сравним теперешнее состоя­ ние каждого рыцарского имения со старыми описями, то увидим, что исчезли бесчисленные дома и мелкие крестьянские хозяйства;
что земля прокармливает теперь гораздо меньшее количество людей; что многие города пришли в упадок, хотя наряду с этим процвели новые... Я мог бы порассказать кое-что о городах и де­ ревнях, которые были разрушены и превращены в пастбища для овец и от которых остались только помещичьи дома». Жалобы таких старых хроник все же несколько преувеличены, но они точно рисуют то впечатление, которое совершавшаяся в то время революция производственных отношений произвела на современ­ ников. Сравнивая сочинение канцлера Фортескью и Томаса Мора, мы ясно видим ту пропасть, которая отделяет XV век от XVI.
По справедливому замечанию Торнтона, английский рабочий класс из своего золотого века без всяких переходных ступеней попал в железный век.