Еще в последние десятилетия XVII века yeomanry, независи мое крестьянство, было многочисленнее, чем класс арендаторов.
Оно было главной силой Кромволя и, по признанию самого Маколея, представляло выгодный контраст по сравнению с кутила мидворянчиками и их слугами, сельскими попами, на обязанпости готорых лежало покрывать брачным венцом грехи отставных барских любовниц. Даже и наемные земледельческие рабочие были все еще совладельцами общинных земель. Приблизительно в 1750 г. исчезает yeomanry, а в последние десятилетия XVIII столетия изглаживаются всякие следы общинной собственности земледельцев. Мы оставляем здесь в стороне чисто экономические пружины аграрной революции. Нас интересуют ее насильственные рычаги.