Чтобы устранить злоупотребления ложной Relaissystem, за­ кон установил, между прочим, следующие важные детальные правила: «Рабочий день детей и подростков следует исчислять с того времени, когда хоть один ребенок или подросток начинает утром работу на фабрике». Таким образом, если, напр., А начинает работу в 8 часов утра, а В в 10 часов, то рабочий день должен окан­ чиваться для В в тот же час, как и для А. Начало рабочего дня должно определяться по каким-нибудь общественным часам, напр, по ближайшим железнодорожным часам, с которыми сообразуется и фабричный колокол.

Так появился добавочный фабричный акт 7 июня 1844 г. Он вступил в силу с 10 сентября 1844 г. Он ставит под охрану закона новую категорию рабочих, а именно: женщин от 18 лет. Они были во всех отношениях сравнены с подростками: их рабочее время ограничено 12 часами, ночной труд воспрещен и т. д. Следователь­но, законодательство впервые оказалось вынужденным подверг­нуть непосредственному и официальному контролю и труд со­ вершеннолетних. В фабричном отчете 1844—1845 г. говорится с иронией: «До нашего сведения не дошло ни одного случая, когда взрослые женщины жаловались бы па это вторжение в их права».
Рабочий день детей моложе 13 лет был сокращен до 6 1/2, а при известных условиях до 7 часов в день.

Но нисколько не удовлетворенный, капитал повел теперь шум­ную агитацию, продолжавшуюся несколько лет. Она вращалась главным образом вокруг возраста категорий, которые под име­нем детей должны были работать не более 8 часов и для которых вводилось в известном смысле обязательное обучение. Согласно капиталистической антропологии, детский возраст оканчивался в 10 лет или же, коли на то пошло, в 11 лет. Чем ближе подходил срок полного осуществления фабричного акта, роковой 1836 г., тем яростнее неистовствовала фабрикантская сволочь. Ей действи­ тельно удалось до такой степени запугать правительство, что оно в 1835 г. предложило понизить предел детского возраста с 13 до 12 лет. Между тем грозно росло pressure from without [давление извне]. Мужество изменило нижней палате. Она отказалась бро­ сать 13-летних детей под Джаггернаутову колесницу капитала более чем на 8 часов в день, и акт 1833 г. вступил в полную силу.
Он оставался без изменения до июня 1844 г.

Ждать и не дождаться- приговор,
Как удар ножом и рану не зашить..
Словно выстрел меткий и в упор..
Погиб... и обжалованию не подлежит

Ровно миг, секунды и руины..
Жизнь поделена на "до" и "после".
Крик пронзительный, глаза застыли
И лишь памятник холодный на погосте..

И стучит в висках: не верю, быть не может!
А проснувшись, словно вакуум внутри..
Кто терял, прочувствовал на коже-
Телом жив, а вот душой остыл..

И как-будто сам ушёл из жизни..
Оболочка..дом, работа, быт
И слова звучат: держись, борись, воскресни.
Только как держаться, если ты убит?

Всё неважно, всё теряет смысл
И шагаешь словно тень.. уныло,
Дышишь, ешь, как-будто по привычке
А душа...душа она остыла..

Ноль эмоций, безразлично, пусто
И проходит время... каждому своё
Снова заново, неловко, неумело
Учишься ты жить, дышать, идти вперёд

Ждать и не дождаться- приговор
Пострашнее выстрела в упор..
Вроде бы ты жив, но лишь снаружи
Без души и сердца, есть ли что-то хуже?