По мере того как машина приобретает в известной отрасли производства всеобщее распространение, общественная стоимость машинного продукта понижается до его индивидуальной стоимо­ сти, и тогда начинает обнаруживать свое действие тот закон, что прибавочная стоимость происходит не от тех рабочих сил, кото­ рые капиталист заместил посредством машины, а наоборот, от тех рабочих сил, которые он при ней применяет. Источником при­ бавочной стоимости является только переменная часть капитала, а мы уже видели, что масса прибавочной стоимости определяется двумя факторами: нормой прибавочной стоимости и числом одно­ временно занятых рабочих. При данной длине рабочего дня норма прибавочной стоимости определяется тем отношением, в котором рабочий день распадается на необходимый труд н прибавочный труд. Число же одновременно занятых рабочих, в свою очередь, определяется отношением переменной части капитала к его посто­янной части.

Оно превращает в машины, т. е.
в постоянный капитал, не производящий никакой прибавочной стоимости, некоторую часть капитала, который раньше был пере­ менным, т. е. превращался в живую рабочую силу. Но из двух, напр., рабочих невозможно выжать столько прибавочной стоимо­ сти, сколько из 24. Если каждый из 24 рабочих в каждые двена­ дцать часов труда доставляет всего один час прибавочного труда, то вместе они доставляют 24 часа прибавочного труда, между тем как весь труд двух рабочих составляет всего 24 часа. Таким обра­ зом, в применении машин к производству прибавочной стоимости заключается то имманентное противоречие, что из двух факторов прибавочной стоимости, доставляемой капиталом данной величины, машины увеличивают один фактор, норму прибавочной стоимости, только таким способом, что они уменьшают другой фактор, число рабочих.

Это имманентное противоречие обнаруживается, когда, по мере всеобщего распространения машины в известной отрасли промышленности, стоимость производимого машинами товара становится регулирующей общественной стоимостью всех товаров этого рода; и именно это противоречие, не доходя до сознания капи­ талиста, опять-таки побуждает капитал стремиться к край­ нему удлинению рабочего дня, чтобы компенсировать относитель­ ное уменьшение числа эксплуатируемых рабочих увеличением не только относительного, но и абсолютного прибавочного труда.

Итак, капиталистическое применение машин создает, с одной стороны, новые могущественные мотивы к безмерному удлинению рабочего дня и революционизирует самый способ труда и строй общественного рабочего организма таким образом, что сламывает всякое сопротивление этой тенденции к удлинению рабочего дня;
с другой стороны, опо производит, — отчасти подчиняя капиталу раньше недоступные для пего слои рабочего класса, отчасти оста­ вляя без работы рабочих, вытесненных машинами, — избыточное рабочее население, вынужденное подчиняться законам, которые диктует ему капитал. Отсюда то замечательное явление в истории современной промышленности, что машина ниспровергает все моральные и естественные границы рабочего дня.

Итак, капиталистическое применение машин создает, с одной стороны, новые могущественные мотивы к безмерному удлинению рабочего дня и революционизирует самый способ труда и строй общественного рабочего организма таким образом, что сламывает всякое сопротивление этой тенденции к удлинению рабочего дня;
с другой стороны, оно производит, — отчасти подчиняя капиталу раньше недоступные для пего слои рабочего класса, отчасти оста­ вляя без работы рабочих, вытесненных машинами, — избыточное рабочее население, вынужденное подчиняться законам, которые диктует ему капитал. Отсюда то замечательное явление в истории современной промышленности, что машина ниспровергает все моральные и естественные границы рабочего дня. Отсюда тот эконо­мический парадокс, что самое мощное средство для сокращения рабочего времени превращается в надежнейшее средство для того, чтобы все время жизни рабочего и его семьи обратить в рабочее время, предоставляемое капиталу для увеличения его стоимости.
«Если бы, — мечтал Аристотель, величайший мыслитель древ­ ности, — если бы каждое орудие по приказанию или по предвиде­ нию могло исполнять подобающую ему работу подобно тому, как создания Дедала двигались сами собою или как треножники Гефеста по собственному побуждению приступали к священной работе, если бы, таким образом, ткацкие челноки ткали сами, то не потре­ бовалось бы ни мастеру помощников, ни господину рабов».
И Антштатр, греческий поэт времен Цицерона, приветствовал изо­ бретение водяной мельницы для размалывания зерна, этой элемен­ тарной формы всех производительных машин, как появление осво­ бодительницы рабынь и восстановительпицы золотого века! 1 5 6 «Язычники! О эти язычники!» Они, как открыл проницательный Бастиа, а до него еще более премудрый Мак Куллох, ничего по понимали в политической экономии и христианстве. Они, между прочим, не понимали, что машина — надежнейшее средство для удлинения рабочего дня. И если они оправдывали рабство одних, то как средство для полного человеческого развития других. Но для того, чтобы проповедывать рабство масс для превращения немногих грубых и полуобразованных выскочек в «eminent spinners» [«выдающихся прядильщиков»], «extensive sausage makers» [«круп­ ных колбасников»] и «influential shoe black dealers» [«влиятель­ ных торговцев ваксой»], — для этого им недоставало специфиче­ ских христианских чувств.

с) Интенсификация труда.

Безграничное удлинение рабочего дня, которое производят машины, находящиеся в руках капитала, приводит впоследствии, как мы видели, к реакции со стороны общества, жизненным корням которого угрожает опасность, а вместе с тем и к законодательному установлению ограниченного нормального рабочего дня. На основе послоднего приобретает решающую важность явление, с которым мы встречались уже раньше, а именно интенсификация труда.
При анализе абсолютной прибавочной стоимости речь шла преяжде всего об экстренных величиной труда, степень же его интенсивности предполагалась как величина данная. Теперь мы должны рас­ смотреть превращение экстенсивной величины в интенсивную, в выражение степени.

Флоатеры и линкеры.

Помимо обычных ОФЗ (и прочих облигаций) существуют 2 интересных вида: Флоатеры (ОФЗ-ПК) и Линкеры (ОФЗ-ИН)

Флоатеры это облигации, купон которых зависит от ключевой ставки. Обычно он обозначается как КС +1%(+2% и т.д.), то есть купон облигаций зависит от средней ключевой ставки за период выплаты купона.
ПК в обозначении это Переменный Купон.

У Флоатеров обычно нет сильных изменений в номинале, как у обычных облигаций, так как при повышении Ключевой ставки их доходность растёт, а при снижении - падает. Некоторые компании также выпускают облигации-флоатеры, которые при высоких ставках негативно влияют на прибыль, так как приходится больше денег отдавать на купоны.

Линкеры это облигации с фиксированным купоном (В ОФЗ это 2.5% от номинала), но растущим номиналом. С задержкой в 3 месяца номинал ОФЗ увеличивается на размер официальной инфляции, и вместе с ним растёт и купон (номинал вырос с 1000 до 1200р - значит и купон вырастет с 25р до 30р).
ИН в обозначении - Индексируемый Номинал.

Линкеры помогают противостоять ускорению инфляции и сверхинфляции, но учитывая строгость нашего ЦБ, гораздо интереснее рассматривать именно Флоатеры, так как ЦБ РФ не стесняется поднимать ставку гораздо выше инфляции.

И флоатеры и линкеры помогают противостоять повышению ключевой ставки и инфляции, но в период охлаждения экономики ни те ни другие становятся неинтересны: первые из-за снижения КС начинают приносить меньший доход, а вторые из-за падения инфляции начинают слабее индексироваться и не перекрывают даже обычный купонный доход от ОФЗ.