Мы только что познакомились с Ирландией. По другую сто­рону канала, в Шотландии, сельскохозяйственный рабочий, чело­век плуга, возмущенно указывает на свой 13—14-часовой труд, в суровейшем климате, при четырехчасовом сверхурочном труде по воскресным дням (это в стране святителей субботы!); в то же самое время перед лондонским Grand Jury [судом присяжных] предстали три железнодорожных рабочих: кондуктор пассажир­ ских поездов, машинист и сигнальщик. Большая железнодорожная катастрофа транспортировала сотни пассажиров на тот свет. При­ чиной крушения поезда послужила небрежность железнодорожных рабочих.

По окончании работы наступает время сна, который продолжается не больше 6 часов, часто всего 5 и 4 часа.
В пятницу работа всегда начинается раньше, напр. в 10 часов вечера, и длится без перерыва, заключаясь то в приготовлении, то в разноске хлеба, до 8 часов вечера следующей субботы, в боль­ шинстве же случаев до 4 или 5 часов утра воскресенья. Даже в первоклассных пекарнях, продающих хлеб по «полной цене», по воскресеньям производится в продолжение 4—5 часов подгото­ вительная работа к следующему дню... Еще продолжительнее рабочий день подмастерьев, работающих у «underselling masters» (продающих хлеб ниже полной цены), а таковые составляют, как было замечено выше, более 3/4 лондонских пекарей; но труд их почти исключительно ограничен пекарней, так как их хозяева продают хлеб лишь в собственных булочных, если не брать в рас­чет мелких лавок, в которые они его доставляют. К концу недели...
т. е. начиная с четверга, работа начинается здесь в 10 часов и про­ должается только с незначительным перерывом до позднего вечера в субботу».

Смит, компаньон и управляющий одной манчестерской фабрики:
«Мы (он разумеет те «руки», которые на «нас» работают) работаем без перерыва для еды, и, таким образом, Ю ^-часовой рабочий день заканчивается, собственно, в 4г/2 часа вечера, а все дальней­ шее представляет сверхурочные работы»72. (Интересно было бы знать, неужели же и господин Смит ни разу пе ест в продолжение 101 /, часов?) «Мы (все тот же Смит) редко оканчиваем ранее 6 ча­ сов вечера (он разумеет: оканчиваем потребление «наших» живых машин, представляющих рабочую силу), так что мы (iterum Crispi- nus [снова Криспин]) в действительности работаем сверхурочное время круглый год... Дети и взрослые (152 ребенка и подростка ниже 18-летнего возраста и 140 взрослых) одинаково работали в продолжение 18 месяцев в среднем самое меньшее по 7 дней и 5 часов в неделю, или по 781 /2 часов. Для 6 недель, закончившихся 2 мая этого года (1863 г.), средний вывод был выше 8 дней, или 84 часов в неделю!» И все-таки этот самый господин Смит, чувству­ ющий такую симпатию к pluralis majestatis [говорящий о себе, подобно величеству, мы], с улыбкой прибавляет: «машинный труд легок». А фабриканты, применяющие block printing [ручную набой­ ку], говорят: «Ручной труд здоровее машинного». В общем господа фабриканты с негодованием высказываются против предложения:
«останавливать машины, по крайней мере, во время еды». Вот что говорит по этому поводу г. Отлей, директор фабрики обоев в Боро (в Лондоне): «Закон, который разрешил бы нам рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 9 часов вечера, был бы для нас (!) весьма желателен, но предписываемый Factory Act’ом [фабричным актом] рабочий день продолжительностью от 6 часов утра до 6 часов вечера нам (!) но годится... Мы останавливаем машины на время обеда (какое великодушие!).

Рабочий день, продолжительность которого колеблется между 12—14 и 15 часами, ночной труд, отсутствие определен­ного времени для еды, причем приходится есть по большей части в мастерских, отравленных фосфором. Данте нашел бы, что все самые ужасные картины ада, нарисованные его фантазией, пре­ взойдены в этой отрасли мануфактуры.

Нет ничего характернее в этом отношении, как обозначение словами «full times» [«полное время»] рабочих, работающих полное время, и «half times» [«половина времени»] — детей до 13-летного возраста, которым дозволяется работать лишь по 6 часов. Рабо­чий здесь не что иное, как персонифицированное рабочее время.
Все индивидуальные различия сводятся к различию между «Vollzeitler» [«рабочий, работающий полное время»] и «Halbzeitler» [«ра­бочий, работающий половину времени»].

Это составляет 5 часов 40 минут в неделю, что, умноженное на 50 рабочих недель, за вычетом 2 недель на праздники и случайные перерывы работы, дает 27 рабочих дней».
«Если рабочий день ежедневно удлиняется на 5 минут за пре­ делы нормальной продолжительности, то это составит 2 рабочих дня в год» 50. «Лишний час в день, добываемый таким способом, что кусочек времени урывается то тут, то там, делает из 12 месяцев в году 13».

- Вот это новость! В Госдуме обсуждают идею сократить рабочий день для женщин на один час — как меру поддержки рождаемости!
- То есть нормальные мужики еще на работе, а их бабы дома занимаются непонятно с кем повышением рождаемости?!

По «Rdgloment organique», как называется этот кодекс барщин­ных работ, каждый валашский крестьянин, помимо массы перечис­ленных до мелочей натуральных повинностей, обязан был еще по отношению к так называемому земельному собственнику: 1) двена­дцатью рабочими днями вообще; 2) одним днем полевой работы и 3) одним днем возки дров. Итого 14 дней в году. Однако с глубоким пониманием политической экономии авторы кодекса взяли рабо­ чий день не в ого обыкновенном смысле, а как рабочий день, необхо­ димый для производства среднего дневного продукта; средний же дневной продукт хитроумно определен таким образом, что ни один циклоп не справился бы с ним в суть. Поэтому сам «регламент» в сухих выражениях с истинно русской иронией разъясняет, что под 12 рабочими днями следует разуметь продукт 36 дней ручного труда; день полевой работы означает три дня и день возки дров также три дин.

Предположим, что рабочий день состоит из 6 часов необходимого труда и бчасов прибавочного труда. В таком случае свободный рабо­чий доставляет капиталисту еженедельно 6 x 6, или 36 часов приба­ вочного труда. Это равносильно тому, как если бы он работал 3 дня в неделю на себя и 3 дня в неделю даром на капиталиста. Но это распадение рабочего времени незаметно. Прибавочный труд и необ­ ходимый труд сливаются вместе. Поэтому то же самое отношение я мог бы, напр., выразить в таком виде, что рабочий в продолжение каждой минуты работает 30 секунд на себя и 30 секунд на капита­ листа и т. д. Иначе обстоит дело с барщинным трудом. Необходимый труд, который выполняет, напр., валашский крестьянин для поддержания собственного существования, пространственно отделен от его прибавочного труда на боярина.

2. НЕУТОЛИМАЯ ЖАЖДА ПРИБАВОЧНОГО ТРУДА.
ФАБРИКАНТ И БОЯРИН.

Капитал не изобрел прибавочного труда. Всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства, рабочий, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собствен­ ника средств производства, будет ли этим собственником афин­ ский хаХос xayaOot [аристократ], этрусский теократ, civis romanus [римский гражданин], норманский барон, американский рабовла­ делец, валашский боярин, современный лэндлорд или капиталист.
Впрочем, само собою понятно, что если в какой-нибудь обще­ ственно-экономической формации преобладающее значение имеет не меновая стоимость, а потребительная стоимость продукта, то прибавочный труд ограничивается более или менее узким кругом потребностей, но из самого характера соответственного производ­ ства не вытекает безграничной потребности в прибавочном труде.
Ужасным становится чрезмерный труд в древности в тех случаях, где дело идет о добывании меновой стоимости в ее самостоятельной денежной форме — в производстве золота и серебра.