Но все методы производства прибавочной стоимости являются в то же время методами накопления, и всякое расширение накопления, наоборот, становится средством развития этих методов. Из этого следует, что, по мерс того как капитал накопляется, положение рабочего должно ухудшаться, какова бы ни была, высока или низка, его оплата. Наконец, закон, под­ держивающий относительное перенаселение, или промышленную резервную армию, в равновесии с размерами и энергией нако­ пления, приковывает рабочего к капиталу крепче, чем молот Гефеста приковал Прометея к скале. Он обусловливает накопле­ ние нищеты, соответственное накоплению капитала. Следова­ тельно, накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, одичания и моральной деградации на противоположном полюсе, т. е. на стороне класса, который производит свой собственный продукт как капитал.

Венецианский монах Ортес, один из величайших писатслеп- экономистов XVIII столетия, рассматривает антагонизм капитали­ стического производства как всеобщий естественный закон обще­ ственного богатства. «Экономическое добро и экономическое зло во всякой нации постоянно взаимно уравновешиваются (il bene ed il male economico in una nazione sempre all’istessa misura), изоби­ лие благ у одних всегда равносильно недостатку благ у других (la copia de’beni in alcuni sempre eguale alia mancanza di essi in altri). Большое богатство немногих всегда сопровождается абсо­ лютным ограблением необходимого у несравненно большего коли­ чества других.

Богатство нации соответствует ее населению, а бед­ ность ее соответствует ее богатству. Трудолюбие одних вынуждает праздность других. Бедные и праздные — необходимый плод богатых и деятельных» и т. д. Приблизительно через 10 лет после Ортеса англиканско-протестантский поп Таунсенд с полной грубостью возвеличивал бедность как необходимое условие богат­ ства. «Правовое принуждение к труду сопряжено с слишком боль­ шими трудностями, насилием и шумом, между тем как голод не только представляет собою мирное, тихое, непрестанное давле­ ние, но и, — будучи наиболее естественным мотивом к прилежа­ нию и труду, — вызывает самое сильное напряжение».

Страшный зверь Кракен

В фольклоре скандинавских народов с незапамятных времен известна легенда о кракене — огромном чудовище, живущем в море и держащем в своих щупальцах всю землю. В минуты плохого настроения он занимается тем, что губит мореплавателей, втягивая их в свои владения вместе с судном.
Обычная сказочная гипербола. А нет ли за этой легендой-сказкой чего-то реального? И почему в тех же краях у моряков бытует из века в век так много рассказов о неведомых исполинах моря-океана?
Весной 1874 года индийская шхуна «Пэл» отплыла с Цейлона к берегам Бирмы. Прошел месяц. Хозяева шхуны уже занесли ее в список пропавших без вести. Но следы «Пэл» нашлись. Пароход «Стетоуэн», прибывший в один из портов Индии, доставил на родину несколько спасенных моряков с действительно погибшей шхуны.
«Мы шли на шхуне «Пэл» в Рангун, — рассказали спасенные. — Попали в штиль. Пока лежали в дрейфе, в полумиле от нас из воды медленно поднялась огромная масса, похожая на спину кита. Странный предмет или зверь был такой же толщины, как наше судно, и лишь вдвое короче его. Чудовище рывками стало приближаться к шхуне. Оно нанесло ей страшный удар, судно покачнулось, и в тот же миг огромные, точно деревья, щупальцы взвились над судном и оплели его. Чудовище стало вползать на палубу. Оно протиснулось между двумя мачтами. Кто-то из матросов закричал: «Рубите, кому жизнь дорога!» Но было поздно: ужасный зверь тянул судно в пучину. Мачты шхуны наклонялись все ниже, она опрокинулась и пошла ко дну».
История «Пэл» стала известной во многих странах. Вспомнились устрашающие истории из прошлого, и среди них, как полагается, немало небылиц. Многие были сдобрены явными преувеличениями. Но что-то, по-видимому, было взято из жизни. Вообще вся история кракена, кода оглядываешься на нее с высоты XX столетия, необыкновенно запутана, я ней правдоподобию почти везде сопутствует вымысел. Рассказы о чудовищных морских животных, способных потопить судно, — это еще не такое большое преувеличение. Кракену приписывали размеры до 600 метров в диаметре! Несомненно, ужасная Сцилла из гомеровской «Одиссеи», это чудовище с шестью головами на змеиных шеях, скрывавшееся на скалистом островке в Мессинском проливе, представляет собой один из самых древних отголосков этих легенд в литературе. Однако ученым было известно и кое-что другое, вполне реальное.

Следова­тельно, все сводится к тому, чтобы сделать голод постоянным для рабочего класса, и, по мнению Таунсенда, об этом заботится прин­ цип населения, в особенности деятельный среди бедных. «Повидимому, таков закон природы, что бедные до известной степени непредусмотрительны (improvident) (т. е. непредусмотрительны до такой степени, что являются на свет без золотой ложки во рту), так что в общество постоянно имеются люди (that there always may be some) для исполнения самых грубых, грязных и низких функций. Сумма человеческого счастья (the stock of human hap­ piness) благодаря этому сильно увеличивается, более утонченные люди (the more delicate) освобождаются от тягот и могут беспре­ пятственно следовать своему более высокому призванию и т. д.
Закон о бедных имеет тенденцию разрушить гармонию и красоту, симметрию и порядок этой системы, которую создали в мире бог и природа»

За год до трагической гибели «Пэл» в руки зоологов, изучающих морских животных, попал необыкновенный трофей — два обрубка огромных щупалец морского животного — кальмара, того самого кракена, который пугал одним своим видом десятки поколений мореплавателей. Вот как это произошло, по свидетельству английского ученого Фрэнка Лейна. В октябре 1873 года трое рыбаков — двое взрослых и двенадцатилетний мальчик — ловили сельдь в районе острова Ньюфаундленд. Вдруг они заметили огромный предмет, проплывавший мимо. Решив, что это обломок корабля, рыбаки стали грести к нему, и один из них ударил его багром. Мгновенно «обломок» ожил, выбросил над водой две гигантские «руки» и обхватил ими баркас. Затем чудовище стало погружаться в воду, увлекая за собой лодку. Рыбаков сковал ужас. Лодка быстро наполнялась водой. Еще несколько секунд — и они бы пошли на дно. Но двенадцатилетний мальчик — его звали Том Пикот — оказался более смелым, чем взрослые мужчины. Он схватил топор и обрубил оба щупальца. Лодка выпрямилась. Кальмар выпустил из своего тела какую-то темно-фиолетовую жидкость, от которой вода вокруг лодки сразу потемнела. Юный герой был готов продолжать борьбу, но чудовище, не возобновив атаки, стало погружаться в воду и скрылось.
Перепуганные рыбаки изо всех сил гнали лодку к берегу. Они привезли домой два обрубка щупалец. Эти щупальцы — одно из самых ценных приобретений зоологической науки того времени.
Интересно вспомнить что впервые судя по довольно точному описанию, о кальмаре рассказал Плиний Старший. В его рассказе повествуется о поимке «чудовищного полипа», захотевшего полакомиться соленой рыбой в маленьком андалузском порту.

В четвертом отделе при анализе производства относительной прибавочной стоимости мы видели, что при капиталистической системе все методы повышения общественной производительной силы труда осуществляются за счет индивидуального рабочего;
все средства для развития производства превращаются в средства подчинения и эксплуатации производителя, уродуют рабочего, делая из него неполного человека, принижают его до роли при­ датка машины, увеличивая тяжесть труда, отнимают его содержа­ тельность, отчуждают от рабочего духовные силы процесса труда в той море, в какой наука входит в процесс труда как самостоя­ тельная сила; они извращают условия, при которых рабочий рабо­ тает, подчиняют его во время процесса труда самому мелочному, отвратительному деспотизму, все время его жизни превращают в рабочее время, бросают его жену и детей под Джаггернаутову колесницу капитала.

Что же мы знаем теперь об этих гигантах моря?
Многие зоологи называют их одним из морских чудес. Только немногие обитатели океанов обладают столь необыкновенными во всех отношениях особенностями. У кальмара не одно, а три сердца. Несмотря на огромные размеры, у кальмаров совсем нет костей. Вытащенные на сушу, эти животные превращаются в подобие желе. Глаза кальмара устроены не менее сложно, чем у человека; по величине им нет на Земле равных. У кальмара-гиганта — это что-то вроде двух сложенных вместе футбольных мячей.
«Лицо» кальмара украшает роговой клюв, напоминающий клюв попугая. Кроме того оказалось, что у этих головоногих моллюсков (именно к такому классу беспозвоночных животных они относятся) самая разветвленная нервная система из известных в животном мире, и, следовательно, ее легче всего изучать. Кальмарам мы обязаны очень многими из наших современных знаний о механизме нервной системы человека, ее физиологии, биохимии и физике.
В 1861 году экипаж французского судна «Алектон» пытался поймать кальмара длиной в 6–7 метров и выдержал с ним трехчасовой бой. Когда в животное всаДили гарпун, его не удалось поднять на борт, так как оно весило 2–3 тонны. Об этом случае знал Жюль Верн, описавший в своей книге «20 тысяч лье под водой» нападение гигантских кальмароэ на подводную лодку «Наутилус».
В конце прошлого века американский зоолог Э. Верилл сообщил что он исследовал гигантский экземпляр кальмара, выброшенного на побережье Ньюфаундленда. Длина его достигала почти. 18 метров, а глаза — величиной с барабан. Это единственное достоверное свидетельство ученого о кальмаре столь больших размеров. Но есть сообщения и о 25-30-метровых кальмарах.

Однажды китобои извлекли из желудка кашалота кусок щупальца кальмара толщиной «с тело человека». У берегов нашей страны гигантские кальмары встречаются в юго-западной части Баренцева моря и на Дальнем Востоке — у Курил и Камчатки. Кстати, вопреки распространенному мнению, они обитают не где-то в недоступных глубинах океана, а ближе к поверхности и часто появляются среди волн. Представьте себе такую «малютку» — размером в 18–20 метров, — и вам уже не покажется неправдоподобным, что кальмары нападают на рыбачьи лодки и даже суда. Тот же Ф. Лейн рассказывает о нападении кальмара на парусное судно в Атлантическом океане. Во время штиля, когда матросы чистили и красили обшивку корабля, находясь на подмостках, подвешенных над водой, огромный кальмар появился внезапно, схватил щупальцами двух человек и потянул их в глубину, а своей третьей «рукой» потянулся еще за одним матросом. Тот, однако, вовремя заметил страшную опасность и поспешно взобрался на мачту. Кальмар так прижал его щупальцами к мачте, что человек закричал от боли.
Опешившая в первый момент нападения команда корабля бросилась спасать товарищей. В невиданного «морского дьявола» полетели гарпуны, а щупальце, прижавшее матроса к мачте, отрубили топором. Кальмар отступил и быстро исчез под водой. Капитан приказал травить тросы, привязанные к гарпунам, надеясь, что спасет двух моряков, но тщетно: чудовище оборвало веревку и исчезло.
В куда более беспомощном состоянии оказались во время второй мировой войны моряки, спасшиеся с подорвавшегося на мине корабля на плотах и шлюпках. Гигантский хищник стаскивал людей в воду чуть ли не всеми своими десятью «руками-пальцами».
Не только размеры — огромная скорость делает этих головоногих моллюсков особенно опасными морскими хищниками. Обычно, когда нет необходимости, кальмар медленно, не торопясь движется вперед. Но вот нужно спешить — и он превращается в… ракету. Втянув воду в полость тела, хищник с силой выбрасывает струю через воронкообразный канал и устремляется вперед, как торпеда, готовая взорваться. Такой «биореактивный» двигатель позволяет развивать скорость до 20 метров в секунду! Выскакивая из воды, молодой кальмар способен запрыгнуть на палубу судна, возвышающуюся над водой на 5–8 и более метров.

Интересно вспомнить, что знаменитые путешественники на «Кон-Тики» почти каждое утро находили на своем плоту молодых кальмаров (величиной с кошку). Попадали они сюда реактивным способом. Не только мореплавателям опасны эти хищники. Их прожорливость феноменальна. У западного побережья Южной Америки в изобилии водятся кальмары Гумбольдта. Это настоящие волки моря. Они расправляются, например, с рыбой весом в три центнера: обхватив ее могучими щупальцами, за считанные минуты обдирают все мясо со скелета.
Впрочем, если прожорливые кальмары не брезгают никакой живностью, то и они — вкусная пища для многих обитателей моря, от кита-кашалота до обычной макрели. Осенью, когда у берегов Новой Англии в Северной Америке, появляются скопища кальмаров, они питаются молодой макрелью. Но проходит зимний сезон, и расстановка сил меняется: теперь уже макрель, повзрослевшая за зимние месяцы, отвечает своим врагам тем же: рыбы массами пожирают молодых кальмаров.
Не брезгают кальмары и своими меньшими братьями, каких в морях и океанах множество. Среди них кальмары-карлики — не больше разменной монеты.
Но самые драматические сцены разыгрываются, конечно, при встрече кальмаров с кашалотами. Битва гигантов! Для кашалотов кальмары и осьминоги — лакомая пища. Но пища эта не склонна погибать без борьбы. Английскому китобою и исследователю Буллеиу однажды, что называется, повезло — он увидел смертельную битву кальмара с кашалотом. Дело было в Индийском океане. Сначала это выглядело, как… извержение подводного вулкана. «Взглянув в бинокль, — пишет Буллен, — я убедился, что ни вулкан, ни землетрясение не имело ничего общего с тем, что происходило в океане. Но силы, действовавшие там, были столь огромны, что меня можно извинить за первое предположение: очень большой кашапот сцепился в смертельной схватке с гигантским кальмаром, почти т*аким же большим, как рн сам. Казалось, что бесконечные щупальцы спрута опутали сплошной сеткой все тело противника. Даже рядом со зловеще черной головой кашалота голова спрута казалась таким ужасным предметом, который не всегда приснится и в кошмарном сне. Огромные и выпученные глаза на мертвенно-бледном фоне тела кальмара делали его похожим на чудовищного призрака».