Береги честь смолоду, а здоровье – от военкомата.
***
Хотите получить тренажер, который поможет вам одновременно укрепить силу рук, ног, спины и при этом обеспечит значительный рост вашей психологической, финансовой и технической смекалки?
Покупайте отечественные автомобили!

В Корке, где общественное негодование проявилось наиболее живо, хозяева разбили движение, восполь­ зовавшись своей властью и выбросив рабочих на улицу. В Дублине хозяева оказали самый решительный отпор и преследованием под­ мастерьев, стоявших во главе агитации, принудили остальных уступить и согласиться па ночной и воскресный труд». Комиссия английского правительства, вооруженного в Ирландии с ног до головы, обращается с умоляющими представлениями к неумолимым хозяевам пекарен Дублина, Лимерика, Корка и т. д. Комитет полагает, что рабочее время ограничено естественными законами, которых нельзя нарушать безнаказанно.

После всего предыдущего будет понятно, почему в отчете комиссии подмастерья-хлебопеки относятся к категории рабочих с короткой продолжительностью жизни; счастливо избежав опас­ности стать жертвой ужасающей детской смертности, представляю­щей собою нормальное явление для всех категорий рабочего класса, они редко достигают 42-летнего возраста. Тем не менее пекарный промысел всегдапереполнен кандидатами. Источниками, из которых Лондон черпает эти «рабочие силы», являются Шотландия, запад­ные земледельческие округа Англии и Германия.

Как всякий представитель средств массовой информации, я имею диктофон. Маленький такой, микрокассетный, Panasonic. Любим мы с друзьями прикалываться следующим образом: записываешь на пленку фразу типа "Вас понял, выезжаем, седьмая группа" и идешь мимо дома, где на лавках сидят пенсионеры и перемывают нам же кости.
Проходя мимо, невзначай так достаешь диктофон... говоришь в кулак: <Седьмая группа, срочно выезжайте на изнасилование в доме _...> дальше, естественно, номер дома... затем нажимаешь ... у бабок глаза по полтиннику и пищи для размышлений хватает на весь день.
Как-то по большой пьянке мы таким образом вволю наприкалывались... а на следующий день мне нужно было еездить на автобусах, проверять, значит, чтобы наглые кондукторы не отказывались брать у пассажиров мелочь старого образца, которая еще до сих пор в хождении.
Стою я на остановке в ожидании автобуса... в кармане пол-тазика мелочи... ;-) в нагрудном кармане диктофон. Подъежает "железный конь", я нажимаю , как положено, и прыгаю в автобус. Отсчитываю кондуктору рубль старой мелочью -- она ее БЕРЕТ! Ну, думаю, не беда, на следующей остановке спрыгну и попытаю счастья в другом автобусе. Диктофон вроде как отключить надо, я через пиджак на ... и, видно, недодавил, поскольку кнопка записи выскочила, а воспроизведения -- нет. Наблюдается такая картина:
Из кармана цивильно одетого молодого человека на доносится истошный вопль с металлическим оттенком (ну точно как рация): <Майор Жопа, майор Жопа, почему не отвечаете?>
Немая сцена. Надо как-то выходить из положения (и заодно вырубить эту дрянь). Достаю диктофон, отключаю и говорю в него: <Капитан, сколько раз, твою мать, я тебя просил не называть меня по фамилии?>
Все бы хорошо... но рука моя автоматически нажала ... и <рация> ответила: <Все х@#ня, срочно бегите в управление, там майора Целку изнасиловали>.
Что характерно -- никто не засмеялся, пока я не покинул автобус... но потом-то пассажиры оттянулись!!! Я думал, автобус разорвет;-)

Где-то году этак в 199х надо было мне срочно попасть из города А в
город Б. Билетов на самолет на ближайший рейс как водится уже не было.
Через xpен знает каких знакомых удалось таки получить билет из какого-
то там резерва. Место, указанное в нем, оказалось в самом хвосте,
отдельное (остальные-то по три человека в ряд сидели), напротив
запасного выхода. Погрузился народ в самолет, командир экипажа
поприветствовал нас, попросил пристегнуться, порулили на взлет. Ну
чувствую можно расслабиться, часа три лету и я на месте. Выруливаем на
взлетно-посадочную полосу, рев двигателей значительно усилился,
самолет аж дрожит весь, сейчас полетим.
Ага, полетели...
Сбросили обороты, назад поехали. Остановились. Пришли три мужика,
выворотили дверь из запасного выхода (напротив которого я сидел) и
давай что-то там крутить и делать. Причем занимались они этим делом
достаточно долго и напряженно (судя по матеркам, произносимым шепотом,
дабы пассажиры не слышали).
Надо сказать, что дело было летом, жара страшная, уже через полчаса в
салоне дышать было нечем, системы кондиционирования либо не работали,
либо просто не справлялись с жарой. Открытая дверь не спасала
ситуацию, а наоборот, от раскаленного асфальта шел еще более
раскаленный воздух.
Что происходит никто объяснить пассажирам не потрудился. Напряжение
нарастало. Наконец через три с половиной часа, когда возгласы
возмущения стали слышны все чаще и чаще, после достаточно оживленной
дискуссии между членами ремонтной бригады один из ремонтников (видимо
старшой) тихо говорит: "А xpен с ним. Проволочкой прикрутим, на место
прилетим, там разберемся."
PS: Никто из пассажиров этого не слышал, но мне-то от этого легче не
было. Я даже отстегиваться не стал, когда набрали высоту :)

По окончании работы наступает время сна, который продолжается не больше 6 часов, часто всего 5 и 4 часа.
В пятницу работа всегда начинается раньше, напр. в 10 часов вечера, и длится без перерыва, заключаясь то в приготовлении, то в разноске хлеба, до 8 часов вечера следующей субботы, в боль­ шинстве же случаев до 4 или 5 часов утра воскресенья. Даже в первоклассных пекарнях, продающих хлеб по «полной цене», по воскресеньям производится в продолжение 4—5 часов подгото­ вительная работа к следующему дню... Еще продолжительнее рабочий день подмастерьев, работающих у «underselling masters» (продающих хлеб ниже полной цены), а таковые составляют, как было замечено выше, более 3/4 лондонских пекарей; но труд их почти исключительно ограничен пекарней, так как их хозяева продают хлеб лишь в собственных булочных, если не брать в рас­чет мелких лавок, в которые они его доставляют. К концу недели...
т. е. начиная с четверга, работа начинается здесь в 10 часов и про­ должается только с незначительным перерывом до позднего вечера в субботу».

«Работа лондонского пекаря-подмастерья начинается обыкно­ венно в 11 часов ночи. В это время он делает тесто, — чрезвы­чайно утомительная процедура, продолжающаяся от 1/2 до 3/4 часа, смотря повеличине и качеству выпечки. Затем он ложится на месиль­ную доску, служащую одновременно и покрышкой для квашни, в которой делается тесто, и засыпает часа на два, подложив один мучной мешок под голову и покрывшись другим. Затем следует спешная и беспрерывная пятичасовая работа: надо месить тесто, взвешивать его, придавать ему форму, сажать в печь, вынимать из печи и т. д. Температура пекарни колеблется между 75 и 90 граду­ сами [Фаренгейта, или 24—32 градуса Цельсия], причем в неболь­ших пекарнях она скорее бывает выше, чем ниже.

Поэтому, невзирая на ее святейшество «свободу торговли», «свободное» до того времени пекарное произ­ водство подчинили надзору государственных пнспекторов (в конце парламентской сессии 1863 г.), причем тот же парламентский акт воспретил пекарям-подмастерьям моложе 18 лет работать между 9 часами вечера и 5 часами утра. Последний пункт красноречивее, чем целые томы, говорит о чрезмерном труде в этой отрасли промыш­ ленности, от которой веет такой патриархальностью.

Его отчет в связи с свидетельскими показаниями взволновал публику — не сердце ее, а желудок. Правда, начитанному в библии англичанину было хорошо известно, что призваиие человека, если только он милостью божьей не капиталист, не лэндлорд и не облада­ тель синекуры, заключается в том, чтобы в поте лица своего есть хлеб свой, но он не знал того, что он должен ежедневно съедать в своем хлебе некоторое количество человеческого пота, смешан­ного с гноем, паутины, мертвых тараканов и гнилых немецких дрожжей, не говоря уже о квасцах, песке и других не менее прият­ных минеральных примесях.

Никогда не нервничайте из-за простых вещей, таких как работа, домашние дела. Даже если все идёт не по вашему плану, те эмоции которые вы потратите в негативную сторону ничего хорошего вам не принесут.

Мой дедушка всегда говорил мне: "Делай все со спокойной душой, вдумчиво и никуда не торопись, тогда точно все успеешь и сделаешь качественно и самое главное ты получишь удовольствие от работы."

Негативные эмоции, нервы только лишь могут сбить вас с правильной мысли, порядка дел. Находите даже в самый загруженный день, минуту для того что бы остановиться и порадоваться жизни, тому что можете дышать и любить. Это мне кажется самое главное в жизни.

Эльчин Сафарли