Глава 30

Вика, по словам сестры, на неделю улетела в Германию, но встреча с ней уже не представляла для меня особого интереса. Пора возвращаться в окрестности Лесогорска. Разгадка, как и тело Ларисы, по-прежнему где-то там.

Войнич терпеливо ждал на парковке. Я улыбнулась:

- Кто бы мог подумать: ты - мой личный водитель.

Он смерил меня ледяным взглядом:

- Скорее надзиратель, а если понадобится стану тюремщиком!

- И палачом?

Он усмехнулся:

- Ты снова читаешь мои мысли. Что-нибудь узнала?

- Ничего существенного. Катя, Вика и Лариса были дружно влюблены в мальчика с обложки журнала - Даниила Валентинова. Слушали его записи, переписывали тексты песен в девичьи тетрадки, обклеивали стены плакатами с его сладкой улыбкой.

- В двенадцать лет, не рановато ли?! - засомневался Алан.

- А ты когда влюбился впервые? Двенадцать - самое то. А звёзды экрана намного привлекательнее нескладных прыщавых одноклассников. Так вот, Валентинов был серьёзно болен, ему требовалось дорогостоящая операция за рубежом. В “Пионерской правде” писали. Там же был указан расчётный счёт и нужная сумма - семь тысяч четыреста пятьдесят долларов.

- Знакомая цифра.

- Да, и девочки, посовещавшись, нашли способ спасти любимого: инсценировать похищение одной из сестёр Муромовых и получить нужную сумму обманом.

- И они не ревновали друг к другу?

Я улыбнулась:

- Опять по себе судишь? В двенадцать лет любовь сильнее ревности. К тому же для них он был скорее небожителем, чем потенциальным бойфрендом.

- Как трогательно! Узнала что-то полезное?

- Немного. У Ларисы была привычка машинально записывать бессвязные слова. Она писала на всём, что подворачивалось под руку, в том числе на своей гитаре.

- И?

- Мне нужно увидеть эту гитару.

- Как? Прошло пятнадцать лет? Дом поменял нескольких хозяев, думаешь, все они хранили эту гитару как святыню? - с сарказмом поинтересовался парень.

- Войнич! Мои шутки хотя бы смешные! Я не надеюсь обнаружить оригинал. Мне всего лишь нужно увидеть эту гитару чьими-то глазами. Через Катю не вышло, она почти не фиксировала на инструменте внимание. Это, во-первых, а во-вторых, когда Катя смотрела в окно, она увидела соседку. Её тоже надо найти.

- Зачем?

- Она прогуливалась с коляской в районе похищения примерно в интересующее нас время и могла что-то видеть.

Парень снисходительно усмехнулся:

- Если бы она видела что-то стоящее, Ларису давно бы нашли.

- Не обязательно, умник! Она могла не придать этому значения, потому что по официальной версии Лариса пропала семнадцатого.

- И как же её найти? Рядом с бывшим домом Муромовых жилых построек мы не наблюдали, - сухо напомнил Алан. Я улыбнулась и процитировала его собственные слова:

- Ничего, у меня ведь есть собственный Пинкертон! Дай телефон, позвоню Громову.

- Ты же сказала - это, во-вторых, - он неохотно протянул мне телефон.

- Дам ему задание, а потом займёмся гитарой. Мне необходимо разглядеть её как можно скорее. Например, через Татьяну, она, наверняка, видела её миллион раз.

- А почему не через Ларису? - спросил Войнич. Я машинально поднесла руку к шее. Он насмешливо поднял брови:

- Ясно, боишься, что в этот раз додушат.

- Тебе бы этого хотелось?

- Да, я бы не расстроился, - признался он, глядя на дорогу.

- Уверен? Твоя жизнь похожа на расписанный по ценам и минутам сухой, официальный контракт. Я вношу хоть какое-то разнообразие. А так совсем тошно будет.

- Мне тошно от твоих идиотских шуток!

- Придётся оставить тебя без десерта: через Ларису я подключаться не буду. Перевоплощение в умершего отнимает слишком много энергии, у меня просто не останется сил на всё остальное.

Он бросил на меня мрачный взгляд:

- Жалость какая! Обожаю смотреть, как ты бьёшься в агонии! - понятно, мстит за невольную вчерашнюю откровенность. Придётся отбить удар.

- Дай угадаю: представляешь, как однажды моё тело остынет, и ты под покровом ночи закопаешь его где-нибудь в лесочке?

- Ага, лопата всегда в багажнике! - он по-прежнему избегал моего взгляда.

- Имей в виду, дорогой сосед, если ты так поступишь, я буду являться тебе в каждом сне и…

- Душить?

- Нет, заниматься с тобой любовью.

- Ты!!!

- Защищаюсь, помнишь? Не нападай и мне не придётся отбивать атаку!

Он почти минуту сверлил меня свирепым взглядом:

- И в чём суть твоей идиотской защиты?

- Ты что Бомарше не читал: “Я спешу посмеяться над всем, иначе мне пришлось бы заплакать”.

Он поморщился:

- Подменять эмоции - это самообман.

- Ненавидеть человека за чужие грехи, чтобы оправдать собственные слабости - вот это самообман.

На этот раз мы играли в гляделки недолго. Он тихо выругался и, резко вывернув руль, прибавил скорость. Я улыбнулась, это была ничья. Пока ничья.

И снова Тумановка. Татьяна промокнула глаза платком и посмотрела в окно. Пятый раз за время нашей с ней беседы. Воспоминания давались женщине с трудом:

- Знаете, Лариса была такая… как бы это сказать, особенная что ли. Баба Варя называла её неприспособленышем (какое глупое слово). Я обижалась, но, наверное, она была права. Моя девочка была слишком ранимой, слишком доверчивой и впечатлительной…

Плечи женщины задрожали, глаза снова скрыл носовой платок. Я неловко погладила её по руке. Что сказать, когда любые слова бессильны.

- Извините, отвлеклась. Вы спрашивали о гитаре. Да, я прекрасно её помню, хотя инструмент мы купили с рук, она была как новенькая.

- Я правильно поняла: после исчезновения Ларисы инструмент вы больше не видели?

- Не видела. Не до того было. Сами понимаете.

Татьяна подняла воспаленные глаза, в которых застыл невысказанный вопрос. Как же я боялась его услышать! Но и она боялась услышать ответ, поэтому молчала.

- Понимаю. Татьяна, мне необходимо снова заглянуть в прошлое с вашей помощью, если позволите, конечно.

- Если это поможет Гале… Делайте всё, что сочтёте нужным…