11 января 1825 года в Киеве девятнадцатилетняя дочь прославленного генерала Раевского выходит замуж за Сергея Волконского. Шафером на свадьбе был Павел Пестель, среди гостей — Леонтий Дубельт, в то время один из товарищей дома Раевских, а впоследствии руководитель штаба корпуса жандармов.Родители невесты думали, что обеспечили Марии блестящую, по светским воззрениям, будущность. Сергей Волконский принадлежал к старинному княжескому роду, принимал участие в турецкой кампании, особо отличился в Российской войне 1812 года, получив чин генерал-майора.Вокруг брака Волконских имеется множество разноречивых соображений. Существует суждение, что юная Мария Николаевна вышла замуж без любви, безропотная воле мам и пап. А разве не мог блестящий генерал, герой тех же сражений, в которых принимал участие горячо любимый ею папа, пробудить в ней интерес и симпатию, в дальнейшем которые переросли в привязанность и любовь?..Немножество месяцев молодые прожили совместно, впоследствии Мария захворала и с матерью и сестрой отправилась в Одессу на морские купания. Князь остался при своей дивизии. «До свадьбы я его практически не ведала, — пишет Волконская. — Я простала в Одессе всё лето и, таким образом, провела с ним лишь три месяца в первый год нашего супружества; я не имела термины о существовании Тайного общества, которого он был членом. Он был старше меня лет на двадцать и потому не мог иметь ко мне доверия в столь важном деле».Волконский прибыл за супругой к концу осени, отвёз её в Умань, где стояла его дивизия, а сам отбыл в Тульчин — ключевую квартиру второй армии. События развивались быстро: «Он вернулся среди ночи; он меня будит, зовёт: „Вставай скорей", я встаю, дрожа от страха...— повествует Мария Волконская в собственныех „Записках". — Он стал растапливать камин и сжигать определённые бумаги. Я ему помогла, как умела, задавая вопрос, в чём дело? — „Пестель арестован". — „За что?" — Нет ответа». Ликвидировав все бумаги, которые имели отношение к делам общества, Волконский отправляет жену в родительское имение Болтышки.2 января 1826 года Мария Николаевна родила сына Николая. Через три дня Волконский приезжает увидеть ребёнка, а 7-го числа его арестовывают в Умани. Вблизи двух месяцев с воспалением мозга осуществляет в постели молодая мама. Дома — заговор молчания. К ней никого не допускают, письма просматриваются.06 аресте мужа Марии становится известно лишь 3 марта от генерала Раевского. Она пишет Волконскому: «Всего два дня назад я уведала о твоём аресте, приятный кореш. Я не позволяю себе отчаиваться [...] Какова бы ни стала твоя судьба, я её разделю с тобой, я последую за тобой в Сибирь». Три дня через Волконская заявляет старшему брату Александру: «Сергей — лучший из мужей и будет наилучшим из отцов, и я его теперь люблю более, чем когда-нибудь, ведь он несчастен...»Повинуясь зову сердца, Мария Николаевна устремляется в Петербург, рассчитывая достигнуть свидания с Волконским, заключённым в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. В это время её брат Александр ставит князю условия, на которых может состояться свидание. Сергей Григорьевич обязан утаить от супруги уровень своей виновности и настоять на том, дабы она тотчас же возвратилась к сыну.Волконский согласился на условия Раевских, о чём в дальнейшем сожалел. Свидание состоялось 22 апреля в доме коменданта крепости и в его присутствии.23 апреля она сообщает супругу: «Я уезжаю завтра — раз ты такого желаешь» и возвращается к сыну в Александрию, имение Браницких близ Белой Церкви.Волконский был осуждён к 15 годам каторги и дальнейшему поселению. Узнав об данном от брата, Мария Николаевна немедленно объявила, что последует за супругом. Она сознавала, что ей придётся разлучиться с сыном, истина, как в это время думала, лишь на время, на один год, после чего возвратится за ним.В октябре Сергей Волконский был доставлен в Благодатский рудник Нерчинских горных заводов. Декабристам приходилось функционированиеть в кандалах в тесных шахтах. Волконский не таил в письмах тех сложностей, которые возникнут перед ней, если она решится отправиться в Сибирь.Но Марию Николаевну ничто не могло приостановить. Она заложила свои бриллианты, заплатила одни долги князя и отправила государю письмо, прося разрешения следовать за супругом. Такое разрешение было получено 21 декабря 1826 года.Волконская длительное время не решалась сказать отцу, что назначает его опекуном Николиньки. При расставании генерал Раевский благословил дочь и отвернулся, не в силах произнести ни слова. Она глядела на него и думала: «Всё кончено, выше я его не увижу, я скончалсяла для семьи».29 декабря Волконская покинула Москву. Путь был нелёгок — 6 тысяч вёрст. Два раза по приказанию императора Николая I пробовали вернуть её с дороги: первый раз в Казани, второй — в Иркутске, где гражданский губернатор Цейдлер делал всё потенциальное, дабы отговорить княгиню от следующего следования. Но усилия его очутились тщетными. Губернатор взял с неё подписку, в которой среди прочего сообщалось: «Жена, следуя за своим супругом и продолжая с ним супружескую связь, сделается конечно причастной его судьбе и лишится прежнее титул, то имеется будет уже признаваема не в противном случае, как женою ссыльно-каторжного».Долгожданная встреча произошла 12 февраля. «В первую минуту я ничего не разглядела, так как там было темно, — пишет Мария Волконская, — открыли маленькую дверь налево, и я поднялась в отделение мужа. Сергей ринулся ко мне; бренчание его цепей потрясло меня: я не знала, что он был в кандалах. Строгость такого заточения дала мне понятие о степени его мучений. Вид его кандалов так воспламенил и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени и поцеловала его кандалы, а потом — его самого».Практически в то же время с Волконской в Благодатский рудник прибыли Екатерина Трубецкая и Александра Муравьёва. Приезд жён сказался благотворно на душевном настрое декабристов, хотя они могли видеться лишь два раза в неделю в присутствии офицера и унтер-офицера... Возникла вероятность сформировать связь с родными. Женщины взяли на себя не лишь переписку со своими близкими, они постоянно писали письма и родственникам прочих осуждённых. Им получалось переправлять в тюрьму продукты, табак, книги.Пребывание в Благодатском руднике длилось 11 месяцев. Весть о переезде в Читу вселила надежду на лучшие перемены. Климат там был существенно здоровее сырого климата рудников. Да и работа стала полегче: декабристам предстояло засыпать рвы, чинить дороги, чистить улицы.В августе 1828 года пришло разрешение снять кандалы. Это было несказанным облегчением, хотя, как пишет Мария Волконская, первое время странноватым казалось их отсутствие.В Чите Волконских настигло и первое горе: в январе 1828 года скончался их сын Николинька.Через полтора года новое потрясение — Мария Николаевна узнала о безвременной кончины отца.В осенний период 1830 года декабристов разместили в намеренно выстроенном каземате при железоделательном Петровском заводе, недалеко от Верхнеудинска. В новом остроге практически каждый заключённый получил небольшое помещение. Супругам разрешили жить совместно. «...В нашем номере я обтянула стены шёлковой материей (мои бывшие занавеси, которые присланы из Петербурга). У меня было пианино, шкаф с книгами, два диванчика, словом, было практически всё нарядно», — припоминает Волконская. С такого времени «начался в Петровске длинный ряд годов без всякой перемены в нашей участи».Но «перемены» были. В 1832 году у Волконских родился сын Михаил, через два года — дочь Елена. Всю свою энергию Мария Николаевна отдаёт воспитанию детей: «Я жила только для вас, я практически не ходила к своим подругам. Моя любовь к вам обоим была безрассудная, ежеминутная».23 декабря 1834 года умирает мама Сергея Григорьевича. При вскрытии её духовного завещания было выявлено письмо к императору с мольбой «облегчить участь сына, принадлежащего к числу государственных преступников по происшествию 14 декабря 1825 г., и вывести его из Сибири, где он досегодня находится в каторжной работе, дозволив ему жить под присмотром в имении». Царь из почтения к её памяти повелел «государственного правонарушителя Сергея Волконского освободить ныне же от каторжной работы, обратив в Сибири на поселение».Свобода на поселении ограничивалась для мужчин — правом гулять и охотиться в окрестностях, а дамы могли ездить в город для приобретений. Родные присылали им сахар, чай, кофе и другие продукты, а также одежду. В Урике у Сергея Григорьевича возникли более широкие возможности для занятий земледелием.На первых порах в домашнем обучении Миши Волконского значение учителей с успехом исполняли друзья по изгнанию. Но домашнее образование было недостаточным. Ссылаясь на своё нездоровое состояние, которое требует неизменного лечения, Мария Николаевна добивается разрешения переехать с сыном в Иркутск. Через немного месяцев к ним примкнул и глава семейства.Дом Волконского усилиями его супруги превратился в оригинальный центр духовной существования Иркутска. Здесь всегда было много народу, устраивались балы, маскарады, домашние спектакли.Мишу получилось устроить в Иркутскую гимназию, которую он окончил с золотой медалью. Дальнейшая судьба сына декабриста складывалась достаточно удачно.Он был принят в канцелярию генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьёва — человека «больших преимуществ и прогрессивных взглядов», как характеризовал его М. Фонвизин.А вот удачу дочери Мария Николаевна устраивает наперекор воле отца, выдав замуж за чиновника канцелярии иркутского генерал-губернатора Дмитрия Молчанова, человека очень сомнительной репутации. Через два года ей пришлось об данном пожалеть. Молчанов был обвинён во взяточничестве, отдан под суд, в скором времени заболел и, сойдя с ума, умер.В летний период 1855 года Волконский остаётся в Иркутске в одиночестве. Здоровье Марии Николаевны ухудшилось, и ей разрешили выехать для лечения в Москву. 6 августа 1855 года она покинула Иркутск. Но декабрист не сетует. «Я в собственном одиночестве живу ладненько, — пишет он И. Пущину, — счастлив тем, что это одиночество обеспечит умиротворение, утешение моим». Но надежда на встречу с близкими не покидает его.26 августа 1856 года по случаю коронации Александра II выходит манифест, который дарует декабристам «все права потомственного дворянства, только без почётного титула, прежде им носимого, и без прав на прошлые собственности, с дозволением вернуться с семейством из Сибири и жить где пожелает в пределах империи, за исключением С. Петербурга и Москвы, но под надзором». 30 августа детям декабристов Волконского и Трубецкого был возвращён княжеский титул.В сентябре Сергей Григорьевич выезжает из Иркутска в Москву. Легально он поселяется в деревне Зыко-во Московского уезда, но немалую часть времени, пользуясь покровительством московского генерал-губернатора Закревского, осуществляет в Москве в доме дочери.В 1857 году за границу для лечения уезжает Мария Николаевна с овдовевшей дочерью. В сентябре следующего года Сергей Григорьевич получает очень высокое разрешение примкнуть к ним на три месяца. Путешествие это, но, затянулось, так как обострилась болезнь самого Волконского. За время пребывания за границей он посетил некоторые города Европы — Дрезден, Франкфурт, Париж, Рим...Лето 1863 года Волконский осуществляет в семье сына в Фалле. Здесь он, прикованный к постели очень жестоким приступом подагры, получает горестное известие о безвременной кончины Марии Николаевны, случившейся 10 августа.Уход в небытие супруги так подействовала на Волконского, что который вернулся после похорон сын был удивлен переменой, произошедшей с отцом: болезнь усугубилась, ноги практически прекратили служить, пришлось прибегнуть к креслу на колёсах. Лишь в летний период следующего года Волконский смог съездить на могилу супруги.Дерзко ухудшившееся здоровье вынуждает Михаила Волконского перевезти отца в Петербург, где Сергей Григорьевич осуществляет свою последнюю зиму. К лету он перебирается в Воронки, к дочери. Но здесь декабрист прожил недолго. 28 ноября 1865 года Елена известила брату: «Отец умер в час пополудни без мучений, после причастия бесшумно задремал. Вчера сидел в галерее и писал».